Если бы историю преподавали в форме рассказа, её бы никогда не забывали.
- Редьярд Киплинг
Александр II
«Александр сделался сторонником реформ не в силу гуманных идей, которые привил ему в юные годы Жуковский, не в силу своей симпатии к людям, выступавшим в 40-х годах против крепостного права, а в силу прочно осознанного им в эпоху Крымской войны убеждения в необходимости коренных преобразований ради сохранения и усиления мощи Российского государства» (История России в портретах).
«По своей социально-экономической сущности реформа 1861 г. представляла собой промежуточный вариант аграрных преобразований, поскольку предполагала развитие и помещичьего, и крестьянского землевладения. Короче говоря, реформа 1861 г. в целом была историческим компромиссом, отразившим собой особенности деревни предреформенной эпохи» (И.Д. Ковальченко).
«Судебные уставы являлись одним из лучших звеньев в последовательном ряду преобразований императора Александра II» (А.Ф. Кони).
«Имя Александра II принадлежит истории; если бы его царствование завтра же окончилось – все равно, начало освобождения сделано им, грядущие поколения это не забудут» (А.И. Герцен).
«В силу сложившейся исторической ситуации Александр II оказался как бы реформатором поневоле. Не отсюда ли и проистекал его важнейший политический принцип:… реформы не должны привести к дестабилизации общества, а достигаемый ими прогресс – наносить ущерб к положению каких-либо слоев» (Сидоров А.В.).
«Во время турецкой войны 1877-78 гг. как войска, так и многие из наших военачальников показали замечательную доблесть… Тем не менее все-таки война эта не была ни по своему ходу, ни по результатам такой, как этого ожидали» (С.Ю. Витте).
«В истории человечества редко встречаются столь величественные картины коренного, но мирного преобразования государства… чем та, которую явила из себя эпоха «великих реформ» царствования Александра II» (Н.В. Давыдов).
«Крестьянская реформа 1861 г. не решила земельного вопроса, «гордиев узел», который не разрубили даже две буржуазно-демократические революции» (Л.Г. Захарова).
«Александр II вступил на престол спокойно, ему не пришлось пройти к трону через площадь, залитую кровью, как его отцу, но наследие он получил куда более тяжелое, чем Николай I» (А.Н. Сахаров).
«Если бы правительство после Крымской войны и пожелало возвратиться к традициям последних времен, то оно встретило бы непреодолимые препятствия если не в открытом, то, по крайней мере, в пассивном противодействии, которое со временем могло бы даже поколебать преданность народа – широкое основание, на котором зиждется в России монархическое начало» (М. X. Рейтерн).
«В эпоху последних реформ [1860-х – 1870-х гг.] чувствовалась в политическом образе мыслей ошибка, одно из роковых заблуждений… [Оно] заключалось в мысли, что в России… можно совершать реформы в либеральном духе, обходясь совершенно без консерваторских или охранительных начал». (В.П. Мещерский).
«Даже смерть Александра II оказалась явлением уникальным. Он был не первым и не последним российским самодержцем, умерщвленным своими подданными. Однако в 1881 году монарх впервые стал жертвой не дворцового переворота, не династических интриг, а столкновения власти и общества. Причем жертвой этого столкновения сделался не самодур на престоле, а император, пытавшийся вывести свою страну на дорогу более быстрого прогресса, разрушивший варварскую крепостническую систему и нарушивший безгласие общества» (Л.М. Ляшенко).
«Реформы 60-х годов потому и стали «великими», что как только Александр II и его правительство обнаружили намерение проводить прогрессивные преобразования, вся интеллектуальная Россия сочла своим долгом принять в этом участие… Александр III своей политикой загнал в оппозицию весь интеллект страны» (В.Г. Чернуха).
«При всей непоследовательности проводимых им реформ, при всей сомнительности их конечных результатов Александр II, несомненно, назван Освободителем по заслугам. И пусть, с точки зрения самого Александра, человека достаточно консервативного, все это освобождение было в значительной степени делом вынужденным – что ж, тем выше его цена» (А.А. Левандовский).
«Хотя эта война, с точки зрения военной, не была такой позорной, как оказалась война с Японией, — во время турецкой войны, как войска, так и многие из наших военачальников показали замечательную доблесть, замечательные военные способности и военную силу, так что в конце концов мы очутились около Константинополя, — тем не менее, все-таки война эта не была ни по своему ходу, ни по результатам такой, как этого ожидали» (С.Ю. Витте).